Истории из жизни реальных людей
им стать, вот и пошел после школы поработать по предполагаемой будущей
специальности…
Так вот. Был у нас ординатором негр один, Кестор звали. Напрочь не помню откуда
он сам был — да это и неважно; куда важнее то, что учился Кестор не в России,
о чем говорило не только не очень хорошее знание языка, но и полная
неосведомленность в области всех видов русского жаргона.
Последнее замечали все, в том числе и один молодой врач по имени Леонид,
который сразу и навсегда невзлюбил Кестора и постоянно искал повод его как-то
подкузьмить. За что он бедного иностранного коллегу так ненавидел — неизвестно.
Возможно, был он в душе куклуксклановцем, как знать. Но проявить себя в этом
своем «хобби» он не мог никак (в 80-то!), поэтому даже его нелюбовь к негру
для многих, и для самого Кестора, очевидными не были.
Леонид нашел весьма иезуитский и как ему казалось — очень тонкий способ
«негра извести», как он выражался в узком кругу своих. Заметив, что Кестор
не все нужные русскому медику слова знает, при следующей встрече протянул руку:
«Привет, мудак!» Кестор не понял: «Что есть мудак!» «Как! — «удивился» Леонид, —
Это вежливое приветствие уважаемому человеку.» «Ай спасибо!» — и Кестор бросился
записывать новое слово в книжечку. В другой раз после операции Леонид заявил, что,
мол, «пиздец». Кестор опять поинтересовался — и получил ответ, что сие означает
«успешное окончание хорошо сделанной работы». И снова записал.
За неделю он успешно прошел курсы великорусскаго. И вот, свежеобученный, предстал
он пред очи главврача, старого доктора Сителя, который по совместительству был
и руководителем диссертации Кестора. Негр вежливо поклонился и приветствовал
начальство: «Здравствуйте, мудак!» Присутствовавшие при этом медики замерли,
казалось — воздух звенит (все знали строгий нрав главного); но ни одна жилочка
не дрогнула на лице Сителя. Он, как ничего и не было, осведомился, как чувствуют
себя подопечные Кестору больные. Тот раскрыл блокнот: «Больной G — херовато,
больной N — хуево, больной А — заебись, к выписке готовлю…»
Окружающие не знали куда девать лица, Ситель же пребывал в полнейшем спокойствии.
«Ну а как ваша диссертация» — поинтересовался он. «О! — ответствовал сияющий
Кестор, — с диссертацией заебись! Приближается пиздец!» И тут уже присутствовавшие
при этой сцене не выдержали… Из чего сразу ощутивший себя неловко молодой
иностранный специалист понял, что «не все заебись»… Доктор же Ситель,
не меняясь в лице, сделал комплимент: «Больные вас хвалят, над диссертацией
активно работаете, да и русский ваш стал значительно лучше!» «Это все доктор
Льеня! — просиял Кестор, — Очень любезный мудак! Он меня многому научил!»
«Вот оно что, — произнес главный, — ну что же, пригласите, пожалуйста, ко мне
доктора Льеню. Остальные — свободны!»
Как и о чем главврач говорил с «доктором Льеней» можно только догадываться,
но вышел из его кабинета «любезный мудак» ровного зеленого цвета со словами
«удавлю черномазого». Но не успел, поскольку наступило у него «успешное окончание
хорошо сделанной работы» — вылетел из клиники в 24 часа. О его дальнейшей судьбе
ничего неизвестно. Вряд ли он стал интернационалистом…
Кестор же, допустив ее пару забавных ляпов, вовсе прекратил матерится.
А потоом снова начал, но уже к месту и среди своих. Для всех так и осталось
непонятым, сам ли он все понял или с ним провел воспитательную работу незабвенный
доктор Ситель.