Истории из жизни реальных людей
философского факультета, — и рано утром вышел из дому, чтобы поспеть до
начала литургии. На тротуаре у соседнего дома лежал стриж. Большой и
невероятно, ослепительно красивый. Небольшая изящная голова, ровные
аккуратные пёрышки, стреловидные крылья — ни дать, ни взять истребитель.
Лежит и разевает клюв — как будто что-то сказать хочет. Вид совершенно
беззащитный. Запомнилось, что его клюв так широко открывается — как
будто голова делится пополам, на 2 равные части. Выглядел стриж
абсолютно здоровым. Взлетать почему-то не хотел. Может, у него крыло
переломано Осмотрел крылья — вроде нет…
Потащил его домой. А у меня кот жил, Боян, классный такой — подобрал в
своё время на Ярославском вокзале. Взаимопонимание промеж нас было
необыкновенное. Жили, можно сказать, душа в душу. У меня, впрочем, с
кошачьими всегда так…
Кот встретил уж у порога, как будто заранее знал всё, с характерною
мордою и с мурлыканьем самым убедительным: «Ну что, мы ведь сейчас
поедим, правда, Бегемот Я же чууууууую, что ты принёс что-то очень
вкууууууусное…» Птицу я запер на кухне, в коробке из-под обуви. Убрал
высоко, аж на холодильник. Кот кругами ходил вокруг, жалобно выл и ныл,
во взоре — и смертная тоска, и надежда на будущее счастие. И ведь так и
просидел подле двери до моего возвращения. Любовь!..
… После литургии была, как всегда, панихида, потом ещё венчание,
освободился только в 4 часа дня. Схватил короб с птицей и поехал в МГУ,
на биофак, на кафедру орнитологии. Ничего другого не мог придумать.
Кроме того, у меня на этом факультете лучший друг работает. Ну, и
влюблён в одну биологиню в своё время очень сильно был. На биофаке
вообще учатся очень интересные и самые романтичные девушки, уже не раз
писал об этом. О, ностальгия…
Открываю дверь на кафедру. Сидят классические такие профессора — старые,
мудрые, в потёртых пиджаках, все как один с огромными седыми бородами.
Пьют чай — маленькие блюдца, какое-то печенье, старинные серебряные
подстаканники… Захожу, здороваюсь. Говорю: «Не могли бы вы взглянуть
на это» — и открываю коробку.
Профессора начали осматривать птицу с неподдельным интересом. Аж все
вцепились в неё. И с таким, знаете, непередаваемым интеллигентским
прононсом, прямо как в старом кино, говорят: «Милостивый государь, да
это у вас стриж! Прекрасный экземпляр. Такой откормленный… Где вы
нашли его, почтеннейший». Не поймёшь почему, но я был невероятно горд,
как будто сам откормил изысканного зверя.
Выяснилось вот что. Стриж — очень аристократичная птица. По земле он
вообще не ходит — спит на самых высоких деревьях или под крышами домов.
Когда нужно полететь, бросается вниз, набирает приличный ход, и только
после этого начинает махать крыльями. Минимальная скорость — 50 км в
час, максимальная — 140-150, крейсерская около 100. Расход топлива…
Пьёт стриж только на лету — снижается на бреющем полёте над поверхностью
воды, окунает в неё нижнюю часть клюва, и вода тоненькой струйкой сама
залетает в пищевод. На лету и питается — на полной скорости широко
разевает клюв, и мошка попадает прямиком в пищевод. Стрижа самому
невозможно прокормить — у него полностью отсутствует глотательная
мускулатура, нужен длинный и очень тонкий пинцет, чтобы каждое насекомое
отправлять непосредственно в желудок. Один из профессоров несколько
месяцев выкармливал так своего стрижа, сложности были неимоверные. В
городе жить такой птице трудно — очень много проводов, на большой
скорости не всегда удаётся среагировать. Поэтому стрижи иногда
оказываются на земле.
Мне было сообщено, что терять уже нечего. Обмен веществ у стрижа столь
быстрый, пищи нужно очень много (за счёт постоянного расхода энергии для
полёта) что через несколько часов он начнёт умирать от голода — ведь с
раннего утра ничего не ел. «Знаете — сказал один из профессоров, с тем
самым непередаваемым голосом, — а он у вас полетит. Да-с, милостивый
государь. Он непременно должен полететь. Птица вполне здоровая, глаза не
больные, оперение хорошее, кости и крылья все целы. Поднимитесь на
высокое здание, да бросьте его вниз. Другого выхода нет — он скоро умрёт
от голода, прокормить его самостоятельно вы всё равно не сможете.»
Сказано — сделано. Забрался на последний этаж Гумфака, открыл огромное
окно в той самой аудитории, где у нас совсем недавно были семинары по
научному атеизму. Лепота. Солнечный безоблачный день, слева возвышается
громада Главного Здания МГУ, прямо передо мною — красивый парк,
простирающийся на Воробьёвы Горы. Родная 8-я столовая вдали… Я
перекрестил стрижа, да и, с затаённым сердцем, бросил в воздух, надеясь
на лучшее. Вместо того стриж камнем пошёл вниз, прямо на асфальт. Я с
ужасом следил, как он сейчас разобьётся — как-никак одинадцать этажей
высота здания… Однако непосредственно перед землёю, буквально в
нескольких метрах, стриж быстро замахал крыльями, сделал очень красивый
манёвр, выровнялся, и полетел куда-то по направлению к Москве-реке,
стремительно набирая высоту. Быстро полетел — тут же скрылся из глаз.
Думаю, утром он ударился о провода, когда выполнял очередную фигуру
высшего пилотажа. Забыл обо всём, погнавшись за очередной мошкою…
Высота была низкая, скорость тут же упала, выправить полёт он не смог,
вот и остался лежать на земле. До первой кошки.