Дорожная сказка

Поезд мчался мимо сопок через поросший мхом и лишайниками скальный коридор, к морю, во Владивосток. Ветер, рвавшийся в приоткрытую форточку в тамбуре, раздувал занавески на окнах так, что они хлопали о стекло, и уносил вдаль негромкие разговоры, доносившиеся из соседних купе. В такт хлопкам ткани постукивали и колеса поезда: чу-чух-чучух, чу-чух-чучух.
«Почему в книжке про Чука и Гека было написано, что колеса говорят чук-чук, гек-гек думала Нина. Совсем не похоже ведь, ну ни капли; скорее, похоже на тот аппарат, на котором мне зимой сердце проверяли. Может, Чук и Гек неправильно услышали»
Она повторила про себя «чук-чук, гек-гек», прислушалась к стуку колес, снова повторила, но ничего не получилось «чукогеканье» упрямо не ложилось в ритм. От окна дуло, смотреть в него было скучно хотя в первый день в поезде Нина не отлипала от стекла: уж очень все вокруг не походило ни на промышленный таежный городок, в котором она родилась и прожила первые девять лет своей жизни, ни на те места, куда они ездили раньше да еще и колеса «упрямились», так что Нина вернулась в купе. Там тоже было скучно: книжка про трех смешных человечков Муфту, Полботинка и Моховую Бороду была прочитана от корки до корки, рисовать или сочинять сказки неважно, про что, про все на свете тоже не хотелось, а кукол Нина не любила и с собой на море брать не стала. Сердито плюхнувшись на полку, она принялась складывать чайные пакетики в пирамидку на купейном столике какое-никакое, а занятие.
Ты чего лежавшая на соседней полке мама отложила книгу в сторону; Нина не успела различить название что-то про левую руку темноты. В купе они были одни; соседи молодая семейная пара ушли в вагон-ресторан. Нин, тебя кто-то обидел
Нина помотала головой:
Не-а. Мама, а мы скоро приедем
До Владивостока от нас четыре дня на поезде, я же тебе говорила. Мы едем только два, мама села на полке, взяв Нину за руку, притянула ее к себе и приобняла. Тебе скучно Хочешь порисовать или почитать
Нет, Нина уткнулась маме носом в плечо. Лучше ты мне почитай. Только свою книжку, а не мою.
Мама посерьезнела:
Мою книжку тебе читать еще рановато. Подожди, пока тебе будет лет двенадцать.
Тогда Нина задумалась на минутку. Тогда она почувствовала, что краснеет; уж слишком детской была просьба, совсем не подходящей для взрослой девицы, месяц назад переведенной в третий класс с одними пятерками и о, ужас! уже знавшей теорему Пифагора и про ацтеков.
М-м
Расскажи мне сказку, мама, тихо попросила Нина. Пожалуйста.
Мама не стала ни смеяться, ни сердиться, ни говорить, что Нина давно выросла из сказок, как это делали другие родители; вместо этого она чуть нахмурилась как будто Нина попросила ее о чем-то очень серьезном.
Какую Про братиков-Катетов и маму-Гипотенузу
Нет, я ее и так помню. И не русскую, и не братьев Гримм, Нина бы попросила японскую, из того сборника, который мама привезла из последней командировки, но японские сказки были жуткими все, как на подбор, а мама жутких сказок не любила, говоря, что ужастиков ей и в жизни хватает. Просто какую-нибудь, какую я не знаю.
Какую ты не знаешь, эхом повторила мама и кивнула. Отодвинув шторку на окне, она посадила Нину к себе на колени. Посмотри во-он туда.
Нина послушно выглянула в окно: поезд теперь ехал по равнине без единого деревца. Сопки отступили к горизонту, и больше не стояли вокруг поезда каменным коридором, а темнели вдали, гранитно-зеленые на фоне безоблачного голубого неба.
Ты не туда смотришь, мама мягко повернула Нинину голову. На хребет смотри видишь Вон лоб нос а вон там бороды кусок
Нина присмотрелась и тихо ахнула очертания сопок и впрямь походили на огромного, лежавшего на спине человека.
Это великан, сказала мама так просто, как будто встречалась с ними каждый день. Он спит. Спит так долго, что окаменел и порос деревьями. А вон там лежит его жена видишь, у нее грудь есть, вон те две вершины А вон еще один
Их много
Очень, мама теперь безотрывно смотрела в окно; ее голос стал более низким и отстраненным как будто она была и здесь, с Ниной, и очень далеко. Давным-давно в этих краях жил волшебник, умный и сильный
Как Черномор из «Руслана и Людмилы»
Нет. Черномор был злым колдуном, а наш добрым. Добрым и очень могущественным. Он помогал зверям и птицам, людям и растениям всему, что его окружало, и все его уважали. Как-то раз, навещая соседнюю деревню, он увидел, как жители хотят утопить в колодце маленького мальчика
Нина вздрогнула она пару раз заглядывала в колодец на даче, и ей совсем не хотелось бы туда упасть.
Холодно встрепенулась мама. Нина покачала головой, и мама, чуть помолчав, продолжила. Мальчик был странным по меркам жителей деревни, и они хотели от него избавиться. И избавились бы, если бы не волшебник. Он убедил отдать мальчика ему он был уже стар, и ему был нужен ученик, и воспитал его как собственного сына. Шли годы, мальчик рос, а волшебник старел; как-то раз ему потребовалось уехать по делам в соседнюю страну. Перед отъездом он строго-настрого запретил ученику даже близко подходить к книге заклинаний
И ученик тут же к ней подошел спросила Нина.
Ну, не совсем тут же. Как только волшебник уехал. И не просто подошел, а прочитал первое попавшееся ему на глаза заклинание, так как считал себя умнее и талантливее учителя, и злился на него за то, что тот не хотел рассказывать ему все о волшебстве, в голосе мамы послышалась насмешка. Этим заклинанием глупый ученик вызвал ледяных великанов; когда требовалось защитить жителей окрестных деревень от захватчиков, им не было равных, но в мирное время они были бесполезны. К тому же, их нужно было контролировать, а ученик волшебника этого не мог и не знал, как. И великаны разбрелись вокруг, и там, где они проходили, наступала зима такая холодная, что деревья превращались в ледышки, а люди замерзали заживо
Нина замерла. В купе слышался теперь только стук колес; даже ветер больше не трепал в коридоре занавеску.
Продлилось это, к счастью, недолго, продолжила мама после небольшой паузы. Вскоре вернулся волшебник и, увидев, что натворил его ученик, хитростью собрал великанов в одном месте и усыпил, наложив на них сильное заклинание; усыпил их на десять тысяч лет. Понемногу они покрылись камнем, поросли лесом, и люди забыли, что рядом с ними спят великаны, стали принимать их за обычные горы. А между тем, уже прошло пять тысяч лет с того момента, как волшебник усыпил их; пройдет еще пять, заклинание спадет, и они проснутся. И тогда вокруг снова наступит зима уже навсегда, потому что волшебник и его ученик умерли, и никто не помнит, что это было за заклинание
Нина прижалась к маме, пряча лицо у нее на груди смотреть в окно ей теперь было страшно.
Испугалась
Испугалась, согласилась Нина. Мам, а они точно не проснутся раньше времени
Точно. Волшебник же не был таким растяпой, как его ученик, мама поцеловала Нину в макушку. Чего ты боишься Я же с тобой. И потом, когда великаны проснутся, мы с тобой будем далеко. Так далеко, что они нас не достанут.
Честно-честно
Когда это я тебя обманывала сердито спросила мама, но ее глаза смеялись. Честно-честно. Обещаю тебе.
Поздно вечером, когда уже стемнело, Нина долго всматривалась в темноту за стеклом. Сопки остались далеко позади, но ей казалось, что она видит вдалеке людей больших людей, спящих крепким сном.
Спокойной ночи, великаны, наконец сказала она и забралась под одеяло. Можно вас попросить Когда проснетесь, не замораживайте, пожалуйста, все моря в мире нам с мамой тогда негде будет купаться.

Источник