Истории из жизни реальных людей
Книгу о вкусной и здоровой пище мама хранила в шкафчике — выше варенья и глубже вишнёвого компота.
— Не трогай! кричала она. Если помнёшь хоть листочек!..
Книга была неприкосновенна. Мама берегла её, как облигацию государственного займа. Руки, ноги, всё это она обещала мне оторвать за испачканный корешок или загнутый уголок кулинарной реликвии.
И всё же я рисковал.
Книга была моей страстью, наваждением. Моя первая эротика!
Я обнюхивал её листы и облизывал страницы. Цветные, заповедные картинки снились мне по ночам, и я часто просыпался мокрым от слюны и слёз.
Жаренная утка с яблоками, приправленная зеленью и горошком, буквально сводила с ума. Она пробуждала во мне такое желание, что я не знал, куда девать зубы, так мне хотелось ими во что-то вгрызться.
В результате, я грыз всё подряд игрушки, мебель, штукатурку…
Весь дом был мной основательно надкушен!
Представляя нежную мякоть абрикоса, я мог часами жевать гудрон, постанывая от вожделения. А глядя на сверкающие глянцем, белоснежные комочки пельменей, капать слюной, даже если перед тем от пуза наедался варёной картошки.
А эти — «икра кетовая» и «зернистая чёрная»! Я понятия не имел, сладкие они или солёные, но млел и царапал иллюстрацию пальчиком, сковыривая по икринке с той и с другой баночки. А потом, закатывая глаза, откусывал уголок странички, и жевал, жевал, чавкая и захлёбываясь.
От слова «дичь» у меня мутился взор!.. От «устриц» учащался пульс!..
«Осетрина, белуга, севрюга» читал я, водя носом и жадно принюхиваясь, но в доме не пахло даже паршивым судаком или форелью.
— Мама, а что такое маслины наповал убивал я маму очередным гастрономическим вопросом.
— Где ты набрался этой мерзости непременно вскидывалась она. Кто тебя этому научил!
А я мог часами шептать в забытьи «с-с-с-паржа, анчоус-с-с-сы, капер-с-с-сы», пробуя их сочное звучание на вкус, не ведая фрукт это, овощ или мясо.
«Если к вам неожиданно нагрянули гости, возьмите баранью ногу…» разбирал я по слогам.
— Мама, а у нас есть баранья нога
И мамино лицо мгновенно вытягивалось сантиметров на пять.
— Как, у нас нет бараньей ноги! А если, вдруг гости!
— Ты опять лазил в шкаф! грозно сводила она брови.
И я убегал, прятался, и, сидя под кроватью, мечтал об ананасе.
Интересно, думал я, отличается ли он по вкусу от банана Но тут же шлёпал себя по лбу о чём это я, вообще Как могу сравнивать благородный ананас с каким-то глупым бананом! Бананы я видел на соседней картинке, и они значительно уступали аристократично нарядному ананасу.
И вот однажды в нашем доме случилось чудо.
В дверь позвонили, я бросился открывать, и увидев на пороге сугроб с диковинным тропическим фруктом, зажмурился.
«Дед мороз!» с восторгом подумал я.
Однако это оказался всего лишь вернувшийся из командировки папа.
— Ног не чувствую! вваливаясь, проскрипел он.
Примёрзший к шинели ананас, мы отдирали всей семьёй.
Он обледенел, как мамонт — это я об отце.
Мы поставили его возле печки, и он вдруг потёк а это, об ананасе.
И тогда я истерически закричал:
— Мама! Скорее неси книгу, пока он весь не растаял!
Но мама не откликнулась.
Растирая папины ноги спиртом, она вся растворилась в синеве его ступней. И мне пришлось самому броситься к шкафу. Вознёсшись над вареньем, я углубился под компот, и извлёк на свет Великую Гастрономическую Книгу.
— Вот! тыча пальцем в рецепты, закружился я вокруг родителей. Салат из креветок с АНАНАСОМ… Телячьи рёбрышки с АНАНАСОМ… Курица, фаршированная рисом с курагой и АНАНАСОМ…
Мама подняла на меня свои уставшие, молящие глаза. А папа, захлебнувшись слюной, закашлялся.
— Как потрясённо воскликнул я. У нас нет даже рёбрышек! А что же есть
— Обморожение, спокойно ответила мама.
А папа, отделяя слова, просипел:
— Кто… дал… ему… это
— Кто-кто, Советская Власть!
Ананас был твёрдым и резался плохо. Мякоти в нём почти не было. Только бледно зелёная кочерыжка и колючие шипы.
Жевали мы молча. На вкус фрукт оказался кисло-горьким. Весь рот и щёки у меня горели.
— Гадость! сплюнув, подытожил, наконец, папа.
— Видимо, незрелый, вторила ему мама.
А я подумал: «Если и банан такой же стоит ли вообще жить»
— А зачем вам тогда эта книжка обмывая рот водой, спросил я родителей.
— Понимаешь, сынок, — вздохнула мама, — кулинария — это искусство. А искусство — это прежде всего — красота!
— Как «Шедевры Третьяковской галереи» вспомнил я, стоявшую на книжной полке толстую книгу с репродукциями.
— Именно.
— А где тогда находится музей вкусной и здоровой пищи
— В Кремле! подсказал оттаявший папа.
— Тогда я хочу в Кремль!
— Вот летом и съездим, пробурчал он, а затем, обратившись к маме, сказал: Спрячь-ка ты эту красоту куда подальше. Хватит над ребёнком издеваться.
— Интересно, а где самый большой фрукт мечтательно вздохнул я. И папа, подкидывая дров в «буржуйку», прокашлял:
— В мавзолее… Если хочешь, его мы тоже посмотрим…
© Эдуард Резник